МЫ СОРОК ТРЕТЬЕЙ ВСЕ КОГОРТЫ

МЫ СОРОК ТРЕТЬЕЙ ВСЕ КОГОРТЫ

«Сумароков на война, Одишария больна, на телефоне Сара».

Как часто вспоминалась из школьного фольклора сорок третьей эта фраза уборщицы в гулкой немоте учительской.

Сумарокова в школе мы не застали, он, будучи отозван с фронта, начальствовал в Тбилисской спецшколе ВВС, удостоился звания майора, но уровень учебного процесса, поднятого им на небывалую высоту, долго оставался образцовым.

В круговерти годов и событий стерлись в памяти подробности, и не легко ответить на вопросы шутливой викторины выпускников знаменитой тбилисской школы: вспомнить имя и внешность старика, сололакского жителя, – он имел собственное знамя и за умеренную плату шел с ним во главе похоронной процессии, – и как звали, к примеру, чистильщика обуви на улице Кирова.

Одно из самых ярких впечатлений – подготовка к парадам и демонстрациям народного ликования. Гордость школы духовой оркестр, обязанный своим рождением маэстро Николаю Чичинадзе, могучим легким двух дюжин ребят, положенным в общий котел нашим кровным десяткам, становится впереди школьной колонны, которая строевым маршем стекает вниз по улице. Охрипший от команд, физрук Шота Павлович забегает вперед, припадая на правую ногу. Гремит медь оркестра, мельтешат голые коленки, сотни ног печатают на асфальте четкий шаг. Нежный, как девушка, запевала из нашего класса заводит песню: «Летят перелетные птицы».

Теперь мимо моего дома топаем вдоль по набережной, чтобы надолго застрять в районе Госцирка, всецело завися от сценария распорядителей праздника. Если повезет – школа, гремя агапкинским маршем «Прощание славянки», идет мимо правительственной трибуны – угрюмо-равнодушных лиц с нахлобученными на уши шляпами, но чаще музыкантов забирали в сводный оркестр, сводя дело к обычной уравниловке. Последние сотни метров проходим по Пушкинской улице. На Колхозной площади ненужные знамена летят в раскрытые чрева грузовиков.

Жизнь оказалась много сложнее нескольких стаканчиков, пропущенных в винном погребе на Майдане, где у дяди Сандро всегда имелось неразбавленное саперави. Крайне редко шел я на традиционные встречи, на апрельские торжества, к чему нас обязывает школьный устав. Но всегда волнуюсь, оказавшись волею судеб возле трехэтажного здания с высокими окнами, со следами на фронтоне былой надписи: «Манташевская торговая школа», вспоминая, какими мы уже не будем.

Наша первая учительница Елена Георгиевна, урожденная княжна Туманова, приобщила к книге не одно поколение лауреатов и генералов, профессоров, агрономов, авиаконструкторов, писателей, журналистов, юристов, врачей, музыкантов, художников… Это Елена Георгиевна изготовила фотостенд о своих учениках: с черной обугленной доски, с опаленных огнем листков бумаги смотрят мальчики, кто навечно остались семнадцати-восемнадцати лет, сгорев в самолетах и танках в первые дни войны, и среди них неожиданно – лицо нашего первого завуча Нины Антоновны Добрыни фотографией ее сына.

В 1941 году ученики 11-го класса добровольцами ушли на фронт. Один из них, летчик Георгий Самарчян, сражался в Белоруссии, сбил девять вражеских самолетов. Весной 1944 года в бою над деревней Боровики его самолет загорелся. Летчик до последнего пытался спасти машину, но до земли не дотянул… Отважному герою в тот день исполнилось 22 года.

«Дорогие родители Георгия! Гоги был честный и добрый товарищ. Мы потеряли настоящего друга. Мы отомстим за то горе, которое принесли фашисты нашему народу», – писали боевые друзья Георгия.

«Сумароков на война, Одишария больна, на телефоне после выздоровления Сара».

Для кого-то это смешная история из школьного фольклора, несвязный разговор бедной уборщицы, вынужденной отвечать на телефонные звонки в опустелой учительской далекой военной поры, а я вижу ее как живую.

В войну мы приносили из дома по квадратику детской хлебной карточки, за него в школьном буфете выдавали маленькую булочку землистого цвета. В тот день случилось ужасное: я потерял хлебный квадратик, право на дневной паек, и тогда Сара, чей единственный сын так и не вернулся с войны, наша малограмотная Сара, над кем до сих пор незлобно подшучивают, дала мне булочку, свой пайковый хлеб, собственно говоря, незнакомому мальчику, так просто решив для себя государственную задачу: все лучшее детям.

Арсен ЕРЕМЯН

Из сборника военных

художественно-документальных рассказов «22 июня»