«ЭТОТ ДЕНЬ МЫ ПРИБЛИЖАЛИ, КАК МОГЛИ»
«ЭТОТ ДЕНЬ МЫ ПРИБЛИЖАЛИ, КАК МОГЛИ»
Владимир ГОЛОВИН
«Дни и ночи у мартеновских печей не смыкала наша Родина очей»… Это – слова из песни, без которой невозможно представить празднование Дня Победы. В Грузии 1941-45 годов мартеновских печей не было. Она дни и ночи не смыкала глаз у станков и научных приборов, в госпиталях и шахтах, на строительных лесах и железнодорожных магистралях… Каждый год в майском номере нашего журнала мы публикуем материалы о том, как посланцы Грузии сражались на фронтах Великой Отечественной. На этот раз настала пора вспомнить тех, кого в официальных документах называют «тружениками тыла». О недоедавших и недосыпавших, работавших из последних сил, преодолевая болезни и горечь утрат.
Пожалуй, первым из сугубо гражданских людей Советского Союза на известие о нападении немцев отреагировал поселившийся в московский коммунальной квартире грузинский художник Ираклий Тоидзе: «…Я работал над вариантом иллюстрации к поэме «Витязь в тигровой шкуре». И вдруг – сообщение Совинформбюро о том, что фашистская армия напала на нашу страну с войной. Это потрясающее сообщение сразу переключило на создание плаката…» Речь идет о знаменитом плакате «Родина-мать зовет!», позвавшем на борьбу с захватчиками всю страну. А вот, что вспоминает сын художника Александр:
«Вбежав к отцу в мастерскую, мама с шумом распахнула дверь, крикнула в отчаянии: «Война!» Видимо, выражение лица у нее было такое, что отец воскликнул: «Стой так и не двигайся!»… Мама стояла у окна и позировала. У нее то и дело затекала поднятая вверх рука… Рукой она как-то растерянно указывала туда, за распахнутую дверь, где из уличного репродуктора только что прозвучало сообщение Совинформбюро о нападении фашистской Германии на СССР… Многие потом усмотрели в ее отведенной назад руке характерный жест эмоциональных женщин-грузинок, который означал «внимание, все ко мне». Я думаю, что для отца это был прежде всего объединяющий призыв к действию.
В ту ночь он работал как одержимый… Рисовал плакат углем, итальянским карандашом, который не отсвечивал, и красной гуашью… К утру плакат был готов. Он был стандартного размера: 90 на 60 сантиметров. Через пять дней плакат уже вышел из типографии. Только первый тираж зашкалил за миллион. Образ Родины-матери во многом обобщенный. Маме в 1941 году было 37 лет, но никто ей тогда не давал и 30. Отец состарил ее. В изображенной женщине я разглядел черты и нашей соседки по коммунальной квартире… Плакат висел на сборных пунктах и вокзалах, на проходных заводов и в воинских эшелонах, на кухнях, в домах и на заборах. Для солдат и офицеров он стал портретом Матери, в котором каждый видел черты дорогого ему лица…»
Так происходит и в Грузии, уже к весне 1942 года отправившей на фронт почти 350 тысяч человек, то есть, около половины всех, мобилизованных за годы войны. Закавказская республика живет по суровым законам, диктующим свои жесткие требования. Одно из них – создание военной промышленности любой ценой. И фактически на голом месте -–до войны здесь вообще не выпускали ни военную технику, ни оружие, ни боеприпасы. Развивались, в основном, легкая. пищевая и перерабатывающая промышленности, сельское хозяйство. А в1941-м речь зашла о том, что, в первую очередь, в Грузии должен быть построен авиационный завод. Причем, за несколько месяцев. Это казалось невыполнимым. Правда, авиационная тема родилась в республике еще в 1940-м. Тогда потихоньку приступили к строительству двух заводов: в Тбилиси — №448, для производства авиамоторов и в Кутаиси — №131, по ремонту авиадвигателей.
Но с началом войны стал вопрос уже о крупном предприятии, выпускающем полностью самолеты, а не их части. И в столицу Грузии эвакуируется из Таганрога авиазавод, в который тут же входит то, что начали строить в Тбилиси и Кутаиси, а также вывезенный из Севастополя авиаремонтный завод № 45. Таганрогский завод – один из старейших в России. Он основан еще в 1916 году третьим дипломированным российским авиатором и первым пилотом Петербурга, кавалером ордена Почетного легиона Владимиром Лебедевым. Как только он не назывался: и Таганрогский аэропланный завод, и Авиационный завод «Лебедь», и ГАЗ № 10, а с 1934-го – Авиационный завод № 31 имени Г. Димитрова.
Под этим названием предприятие, которое перед войной выпускало гидросамолеты под руководством конструктора-тбилисца Георгия Бериева, и переехало в Грузию. Здесь ему предстояло выпускать истребители ЛаГГ-3, которые оно только начало осваивать. Переезд был трудным. Вместе с оборудованием, размещенным на открытых платформах, удалось эвакуировать меньше 40 процентов авиастроителей. И все равно в Тбилиси приехало немало таганрожцев – 4.028 рабочих, инженерно-технических работников, служащих и учеников. А вместе с семьями – около 10 тысяч человек. Добирались они медленно, через перегруженные железнодорожные магистрали и, по прибытии, вместе с ждавшими их тбилисцами начали создавать завод с чистого листа.
Сроки строительства не то что поджимали, а душили: из цехов, которых в октябре еще не было и в помине, на фронт уже до конца 1941 года должны были отправиться крылатые машины. Люди работали по 12-13 часов в сутки – в две смены. В любое время дня и ночи, в любую погоду оборудование разгружали и ставили в строящихся цехах прямо под открытым небом – стены уже были, а крыши – далеко не везде. В залитых цементом поверхностях отбойными молотками долбили отверстия для установки и закрепления станков и стендов, в авральном режиме утепляли корпуса…. С жильем – особые сложности. Поначалу приехавших размещали в помещениях клубов, школах и даже в палатках. Но постепенно решили и эту проблему.
А главное было сделано: с ноября до конца года на фронт ушли первые 18 скоростных истребителей ЛаГГ-3. Руководивший заводом в Таганроге Сурен Агаджанов «сдал пост» Владимиру Саладзе. Так появился самый крупный в Закавказье центр авиастроения, на нужды которого стали работать и различные «гражданские» предприятия Грузии. Так мебельные и фанерные фабрики поставляли шпон и деревянные детали для самолетов, а текстильные – специальную ткань. Химический комбинат давал казеиновый клей и краски, а кинокопировальная фабрика перешла на выпуск авиационных лаков.
К осени 1942-го серийным производством ЛаГГ-3 во всем Советском Союзе занимался уже только этот завод. Работавшее на нем Опытно-конструкторское бюро во главе с одним из создателей этого самолета Владимиром Горбуновым внедрило в серию десятки модификаций. Они снижали вес и увеличивали аэродинамику машины. С середины 1944-го серийный выпуск ЛаГГ-3 прекратился. Всего завод № 31 построил 2550 этих истребителей. А до конца войны он перешел на легендарные Як-3 и Ла-5, которые прямо с заводского аэродрома вылетали на фронт. А там в их кабинах летчики часто находили… чурчхелы и хачапури – на тбилисском авиазаводе работали и женщины, проводившие на войну своих близких.
На основе предприятий, эвакуированных из зоны боев, в Грузии вслед за авиастроительной промышленностью создается и судоремонтная. Тоже в кратчайший срок, в Батуми и Поти, которые в 1942 году стали базами Черноморского флота после захвата немцами крупных портов России и Украины. «В связи с невозможностью постановки судов на ремонт из-за непрекращающихся бомбёжек и разрушений промышленных объектов», в эти города вывозятся три предприятия. Из Туапсе – Судостроительный завод имени Дзержинского, а из Севастополя – Морской завод №201 и Артиллерийско-ремонтный завод.
В Поти привезенное оборудование размещают на территории порта с его складами и в мастерских электростанции. Так рождается Потийский судоремонтно-судостроительный завод, а его судоверфь получает наименование «почтовый ящик 69». Для такого же завода в Батуми находят место на территории фабрики по переработке чайного листа, имеющей причал, и используют базы машиностроительного завода имени Берия и складов «Заготзерна». В декабре 1942-го Государственный Комитет Обороны СССР издает специальное постановление № 2656 о поставке батумскому заводу оборудования, материалов и топлива.
Всего в Грузию было вывезено свыше 20 крупных промышленных предприятий, не считая небольшие заводы и различные учреждения. Но республика не ориентировалась только на них – для того, чтобы выпускать военную продукцию, пришлось реконструировать собственные предприятия и переучивать тех, кто работал на них. А это было очень нелегко: связи с экономическими районами СССР разорвала война и надо было самим производить материалы, запчасти и инструменты, которые до того были привозными, да еще и добывать некоторые виды сырья.
Так на Зестафонском ферросплавном заводе, который перестал получать кокс с захваченных немцами заводов, стали использовать ткибульские и квезанские коксующиеся угли. И впервые в СССР освоили производство электролитическим способом металлургического марганца, необходимого для выплавки боевых сталей. А еще здесь освоили производство металлического марганца, который заменял никель. И наладили выпуск ферромарганца и ферросилиция — сплавов, необходимых для черной металлургии.
Собственной металлургической промышленности у Грузии тогда не было. Строительство крупнейшего в Закавказье металлургического завода в Рустави, начатое в 1940-м, остановилось из-за войны и возобновилось лишь в 1944-м. Поэтому в республике развивали «малую металлургию». То есть, стали варили в плавильных цехах машиностроительных и других заводов. А единственным крупным металлургическим предприятием был Тбилисский стале-чугунолитейный завод «Центролит». На нем отливали из чугуна и стали детали для машиностроительных и железнодорожных предприятий. Он появился в 1935-м, после того, как было решено не распылять литейное производство по отдельным машиностроительным заводам, а строить крупные специализированные предприятия. К началу войны на «Центролите» работало около 300 человек, из которых 58 (каждый пятый) ушли на фронт.
Завод, производивший, в основном, чугун, стал варить сталь определенных марок из металлолома, делать из нее заготовки боеприпасов. И только за 1942 год было выпущено 280 тысяч мин для минометов, 772 авиабомбы, 27,5 тысяч снарядов к противотанковым орудиям, 3.600 заготовок и штампов к зенитным снарядам. Еще «Центролит» ремонтировал танки, их двигатели, и вместе с «Грузокоопсоюзом» (Цекавшири) только за первый год войны отправил на фронт 570 тысяч бутылок с «коктейлем Молотова». А вот по своему основному профилю удалось выдать лишь 275,5 тонны чугунного литья (в 10 раз меньше, чем в последнем предвоенном году). Но и они очень пригодились для ремонта станков, вагонов и паровозов.
Отличились и два производства, основанные еще в XIX веке. Одно из них – Батумский нефтеперерабатывающий завод (БНЗ). На нем тоже впервые, но уже во всем мире (!) научились получать авиабензин из низкокачественной нефти. И потом занялись газом, который образуется во время крекинга – обработки нефти при высокой температуре. Раньше он шел только на топливо, а батумцы сумели извлечь бензин и из него. Весной 1942-го часть нефтепровода Баку-Батуми разобрали – она могла пострадать, так как наступление гитлеровцев на Кавказ достигло апогея. Но и тогда БНЗ продолжал поставлять фронту авиационный и автомобильный бензин, керосин, и нефтяное топливо для кораблей. В одном только 1943 году он переработал около миллиона тонн нефти.
Второе производство, также берущее начало в XIX веке, – комбинат «Чиатурмарганец», поставляющий важное военно-хозяйственное сырье, которое добавляется в сталь. От марганца сталь становится очень прочной и не боится износа. Поэтому в оборонных целях из нее делали танковую броню, каски и железнодорожные рельсы, на которые легла большая часть военных перевозок. В 1940 году во всем Советском Союзе добыли 2,5 миллиона тонн марганцевой руды, из которых 1,3 миллиона поставили из Чиатура. Но, с началом войны, комбинат лишается возможности вывозить свою продукцию, как раньше – по железной дороге в Поти, а оттуда по морю – на Украину или на экспорт. Ведь в 1941-м железнодорожные магистрали забиты военными грузами, а вывоз руды морем из Поти прекращается.
К осени все склады в этом порту и в Чиатура были переполнены, и рудник временно законсервировали. С него оборудование, специалистов с бронью от армии и эвакуированных с Украины работников Никопольского марганцевого комбината перебрасывали на угольные шахты. Оттуда многие ушли на фронт и их заменили женщины с подростками. А угля нужно было много, лишь одному Черноморскому флоту – 5 тысяч тонн в месяц. В Грузию его уже не завозили, и вся нагрузка легла на местные угольные месторождения в Ткибули, Ткварчели, и Алхацихе.
На приостановленном «Чиатурмарганце» вовсю заработала механическая мастерская — как и все металлообрабатывающие предприятия и цеха, она перешла на производство военной продукции. И в 1942 году выпустила 66,8 тысяч, а в 1943-м – 113,5 тысяч минометных мин. В разгар битвы за Кавказ все-таки смогли найти выход с вывозом марганца – из Чиатура по железной дороге в Баку, затем морем в Красноводск, а оттуда по рельсам на крупнейшие металлургические заводы в Магнитогорске и Кузнецке. Это стало возможным лишь потому, что вагоны для рейсов забирали с перевозок войск и различных военных грузов. Настолько был важен для страны марганец из грузинских гор. А в начале 1944 года из Чиатура стали, как до войны, поставлять руду в освобожденный от немцев Донбасс, где начали восстановление металлургических заводов.
Жизненно важной была четкая работа транспорта, особенно – Закавказской железной дороги, ставшей прифронтовой. Трудившихся на ней людей оценили множеством орденов, медалей и четырьмя золотыми звездами Героев Социалистического Труда. Начальник Закавказской магистрали Григорий Кикнадзе получил высшую награду страны за то, что четко отправлял на уральские заводы чиатурский марганец, обеспечивал доставку грузов советским войскам в Иране, эвакуировал из Крыма и Ростова подвижной состав. А когда началось освобождение Северного Кавказа и Кубани, оказывал соседям помощь в налаживании движения поездов.
Рядового машиниста Тбилисского депо Николая Геладзе, который, не зная отдыха, водил эшелоны с военными грузами, нефтяные и санитарные составы, наградив Золотой Звездой и званием инженер-майора тяги, назначили начальником паровозного депо Батуми. Его коллега Шалва Кохреидзе, тоже ставший Героем, обязался со своей бригадой довести пробег паровоза без заточки колес до 120 тысяч километров, а довел до 152 тысяч, сэкономив 70 тонн топлива. Никто в Закавказье не мог похвастаться таким рекордом. Еще одному машинисту паровозного депо Тбилиси Андрею Циклаури, получившему Звезду, во время войны было за 60 лет. Он уже имел орден Ленина и знак «Почетный железнодорожник», мог уйти на отдых, но предпочел остаться машинистом-инструктором.
Все они и их товарищи понимали: Закавказская магистраль – не тыл, она стала частью фронта. В 1941-1944 годах форсированными темпами были созданы железнодорожные участки Сухуми-Адлер, Боржоми-Ахалцихе. А после строительства Черноморской магистрали Закавказской железной дороги Грузия и Армения получили кратчайший путь в центральные районы СССР. Война не остановила электрификацию железных дорог. А грузинские энергетики смогли за военные годы ввести в строй новый агрегат Ткварчельской ГРЭС и начать строительство ее второй очереди, возобновить возведение Храмской и Сухумской ГЭС, приступить к созданию Читахевской ГЭС.
Решение Военного совета Закавказского фронта о производстве в Грузии автоматов ППШ выполняли 14 предприятий. Окончательную сборку этого оружия вели на Тбилисском машиностроительном заводе имени Орджоникидзе и Паровозовагоноремонтном заводе (ПВРЗ) имени Сталина. В 1942-1943 годах они выдали 214 тысяч автоматов, но этим не ограничились. Из цехов ПВРЗ выходили батальонные минометы с минами, осколочные снаряды. И еще оттуда на фронт отправились два бронепоезда, полностью укомплектованные личным составом. А машиностроители к тому же ремонтировали вооружение и оптику, отдав свои склады под арсенал.
Танки и их двигатели ремонтировались сразу на нескольких заводах – станкостроительном, авторемонтном, металлоконструкций, сельхозмашин. И даже цеха абсолютно мирных профилей на обувной и штемпельно-граверной фабриках, в ремесленном училище №3 получали военные заказы. Да что там заводы и фабрики! В лабораториях Тбилисского государственного университета получали гексоген и прессовали из него шашки-детонаторы.
6429 01.06.1943 Концерт артистов Азербайджанской государственной филармонии. Калининский фронт. 1943 год. Владимир Гребнев / РИА Новости
Переход на военные рельсы вся промышленность Грузии завершила в 1942-м. В следующем году продукция машиностроения и металлообработки превзошла довоенный уровень в 1,6 раза, легкая промышленность выпустила 6 миллионов комплектов обмундирования и обуви. Этого хватило для 100 дивизий! Вообще же до 90% швейных и обувных предприятий работали по спецзаказам Главного управления тыла Красной Армии. Десятки тысяч комплектов альпинистского снаряжения были отправлены в горнострелковые части. Колхозники на 5 тысячах арб доставили военные в грузы в Сванетию. Жилось им очень трудно – в действующую армию передавались колхозные автомашины, трактора и лошади, сельчанам очень повысили план поставки на фронт продукции, и они почти голодали.
Все ухудшалось и ухудшалось обеспечение города хлебом и другими жизненно важными продуктами питания. Как и на селе, остро не хватало одежды, предметов первой необходимости, медикаментов. Но, сами недоедая и недосыпая, жители Грузии собрали для фронта 1.825.094 единицы теплой одежды, сдали 115 миллионов пудов различных сельскохозяйственных продуктов, выделили свыше 7 тысяч гектаров земли под огороды семей фронтовиков и эвакуированных.
А еще они внесли 272 миллиона рублей на строительство танков и самолетов. Весной 1943 года, построенная на их личные сбережения эскадрилья истребителей ЛаГГ-3 «Советская Грузия» была передана 926-му истребительному авиационному полку. Для вручения боевых машин тбилисского завода №31 делегация из Грузии отправилась на фронтовой аэродром 4-й Воздушной армии. На личные деньги жителей республики были построены танковые колонны «Имени Зои Космодемьянской», «Осоавиахимовец Грузии» «Колхозник Грузии», «Комсомолец Грузии». Учителя Очамчирского района Абхазии внесли 64.639 рублей наличными и облигации государственных займов еще на 455 тысяч рублей для строительства танковой колонны «Народный учитель Грузии».
Республика проводила на фронт каждого пятого своего жителя, но население ее увеличивалось за счет эвакуированных и беженцев из оккупированных немцами Украины и Центральной России. В 1942 году была создана правительственная комиссия по их расселению. Обеспечить этих людей жильем, одеждой, едой и рабочими местами было нелегко, но Грузия давала приют каждому, кто в нем нуждался. Грузинские семьи усыновляли и удочеряли сотни осиротевших, русских, еврейских, украинских, белорусских и других ребят. Для юных беженцев лишь за первые годы войны при местных школах открыли 50 классов.
К концу второго года Великой Отечественной в республике официально насчитывалось около 4,5 тысяч эвакуированных детей-сирот. Но были еще и те, кто появились неофициально. Потрясает докладная записка, направленная 4 сентября 1942-го Штабом тыла Красной Армии в ЦК Компартии Грузии и в НКВД СССР:
«В Тбилиси находится много беспризорных ребят – подростков в возрасте до 14-15 лет. По ночам их можно встретить спящими на каменных тротуарах, у подъездов домов. Мы решили проверить, что это за ребята. Оказалось, что все они – дети участников Великой Отечественной войны. Отцы на фронте. Матери обычно погибли при бомбардировках. Часть ребят в Тбилиси недавно: прибыли из Новороссийска, Краснодара, Армавира и других городов Кавказа. Часть ребят из Орла и других более отдаленных городов лишились родителей уже давно. Многие ребята непосредственно прошли длительный путь войны: в течение многих месяцев отходили на юг вместе с войсками, некоторые из них прибыли в Тбилиси из Севастополя вместе с ранеными в момент заключительной эвакуации города. Большинство этих детей одеты только в трусы, некоторые из них имеют майку. Всю остальную одежду и вещи обменяли на пищу». Грузинская столица справилась и с этим…
«Уплотняя» многие гражданские учреждения, войсковым частям, расквартированным в республике, передавали сотни зданий, в том числе и 57 принадлежавших средним школам. А для эвакуационных госпиталей, которые стали создаваться с первых же дней войны, отвели санатории, дома отдыха, другие лечебные учреждения и некоторые школы, подобрав медиков и других специалистов, оборудование и инвентарь, приняв добровольных помощниц-санитарок. Тысячи и тысячи раненых бойцов были вылечены в 72-х таких госпиталях.
Все 1418 дней войны Грузия, у границ которой пушки не смолкали, и по детям которой палили на всех фронтах опровергала поговорку «Когда говорят пушки, музы молчат». Образно говоря, мать всех муз, богиня памяти и муза образования Мнемозина помогла преодолеть серьезнейшие трудности в системе просвещения. Часть школьных зданий использовалась под госпитали, множество учителей призвали в армию, школы с перебоями снабжались инвентарем и топливом. И все равно, довоенная школьная сеть была, в основном, сохранена. Места фронтовиков заняли выпускницы педагогических вузов и училища, учителя-пенсионеры. Потом подтянулись с фронтов и педагоги-инвалиды.
А высшие учебные заведения Грузии за военные годы выпустили 5,6 тысяч работников просвещения. Еще они подготовили 14,1 тысячи специалистов народного хозяйства: 3,2 тысячи врачей, 2,7 тысяч инженеров, 1,3 тысячи агрономов и других сельских профессий. Учебную программу уплотнили, срок обучения сократился, число выпускников возросло. Один только Тбилисский медицинский институт дал фронту свыше 3 тысяч врачей и других медиков.
Музы эпической и лирической поэзии Калиоппа и Эвтерпа вдохновили на создание замечательных произведений Константинэ Гамсахурдиа, Георгия Леонидзе, Ираклия Абашидзе, Симона Чиковани… Музы трагедии и комедии Мельпомена и Талия покровительствовали театральным художественным бригадам, в которых участвовали выдающиеся актеры Акакий Хорава и Васо Годзиашвили, Шалва Гамбашидзе и Акакий. Васадзе, Гурам Сагарадзе и Тамара Чавчавадзе… Артисты постоянно выступали во фронтовых частях и госпиталях. Так бригада Тбилисского театра имени Котэ Марджанишвили провела около 500 выездных концертов, и больше половины из них – прямо в военных частях.
Собирали зрителей и районные театры, организовавшие за все время войны свыше 12 тысяч концертов. Эвтерпа, муза еще и музыки, способствовала тому, что в 1944 году, в Москве, в концертном зале им. Чайковского, с большим успехом были исполнены симфонические произведения грузинских композиторов. А в Тбилиси в том же году прошла музыкальная декада республик Закавказья.
Безымянная муза кинематографа придавала силы одной из лучших в стране Тбилисской студии художественных фильмов. Здесь принимали коллег, работу которых нарушила война, на базе этой студии «Ленфильм» снял ленту «Малахов курган». Причем, музыку к картине написал грузинский композитор Андрей Баланчиваде, а среди исполнителей ролей были художественный руководитель Руставелевского театра Акакий Хорава и ведущий актер Тбилисского русского драматического театра имени Грибоедова Анатолий Смиранин. Потом Баланчивадзе и Смиранин участвовали и в создании фильма «Неуловимый Ян».
И мало, кто знает, что именно тбилисская студия в 1944-м сняла в Москве знаменитую картину «Свадьба» по Чехову, ставшую рекордной в советском кинематографе по участию звезд театра: Алексей Грибов, Фаина Раневская, Эраст Гарин, Зоя Федорова, Михаил Яншин, Сергей Мартинсон, Вера Марецкая, Татьяна Пельтцер, Лев Свердлин, Михаил Пуговкин, Осип Абдулов… В число лучших патриотических фильмов, как нельзя более вовремя выпущенных в те годы, вошли киноленты грузинской студии: удостоенные Сталинской премии I степени – две серии «Георгия Саакадзе» и фильм-концерт «Щит Джургая». Выходили и оборонные короткометражные ленты, мультфильмы… Вся эта работа Тбилисской киностудии в 1944 году была оценена орденом Ленина.
Так и стояла Грузия спиной к спине со сражавшимися солдатами и моряками. Давая максимум необходимого тем, кто останавливал гитлеровцев, рвавшихся на Северный Кавказ и к Черноморскому побережью. Делая все, что можно и невозможно для того, чтобы в мае 45-го настал долгожданный День Победы.
kinopoisk.ru
